Ригган Томсон (Майкл Китон) двадцать лет назад играл супергероя по имени Бёрдмэн. Карьера Риггана с тех пор выглядит безрадостно, хотя народная слава не оставляет его по сей день. В бродвейском театре St. James Ригган ставит собственную пьесу по рассказу Рэймонда Карвера What We Talk About When We Talk About Love, где сам играет главную роль. Карвер когда-то видел Риггана в студенческом спектакле и написал на салфетке, что благодарит его за честную игру. Написал, скорее всего, по пьяни. Салфетку Ригган сохранил.
В рассказе Карвера герои безвылазно сидят на кухне, пьют джин и рассказывают истории о проявлениях любви: при этом, естественно, выясняется, что никто из них не способен ясно определить, что такое любовь, а основной проблемой оказывается нехватка джина. Если настоящая любовь неминуемо обагрена кровью, как в вымышленной бродвейской пьесе Риггана, то что говорить о процессе творения? Внутренний голос Бёрдмэна-Риггана, которым пропитана большая часть фильма, взывает к жажде славы и успеха. Ригган ставит пьесу не ради искусства, а ради признания, но концепция по ходу действия меняется. Салфетка Карвера брошена. Вместо признания Ригган жаждет крови.
В кровавом характере дара заключается одна из очевидных мыслей «Бёрдмэна» (как и многих других фильмов прошлого и настоящего, — вспомнить, по крайней мере, Whiplash), но мысль эта слишком очевидна, так что не будем на ней останавливаться. Внутренний голос Риггана-супергероя замолкает лишь тогда, когда Ригган сам становится героем. Он не спасает людей. Он просто превращает окружающий мир в поле хаотичных игр и ловит кайф. Двухминутное вторжение на территорию Майкла Бэя (недаром в одной из сцен Спайдермен сражается с Бамблби из «Трансформеров») доставляет несоразмерное удовольствие, хотя технически взрывы вертолётов выполнены не вполне совершенно, а свет довольно плохо падает на летающего Риггана; но ведь это воспоминания о спецэффектах 1992 года выпуска. Стоит проявлять снисходительность.
В присущем обычному человеку жажде сверхъестественно менять окружающий мир заключается одна из очевидных мыслей «Бёрдмэна» (как и многих других фильмов прошлого и настоящего — вспомнить любой из десятков фильмов о супергероях), но мысль эта слишком очевидна, так что не будем на ней останавливаться. Прекрасный актёр Билл Кэмп в кратком эпизоде играет безумного оратора, который завывает на улице монолог из «Макбета». Жизнь — это повесть, рассказанная дураком, где много шума и страстей, но смысла нет.
Судите сами: мы ничего не знаем о недавнем прошлом Риггана; мы не знаем, как Риггану удалось поставить пьесу на известнейшей бродвейской сцене (раз реальны упомянутые в фильме звёзды — реален и театр); Ригган выступает в амплуа невнимательного отца, но его вниманию можно позавидовать; наконец, у него, кажется, всё получилось. Сказка закончилась. Она была сказкой с самого начала и осталась ею до конца, причём в нереальные её части поверить даже проще, чем в реальность. Новый Иньярриту — как «Трансформеры», но вместо остроумного дизайна роботов нам предлагают дизайн остроумных фраз и монтажных склеек. Красивый, небрежный и нарочито бессмысленный фильм, который, возможно, не так важен и велик, но не может не вызвать любви.
В отсутствии смысла заключается одна из очевидных мыслей «Бёрдмэна»… проще говоря, никакого скрытого смысла в «Бёрдмэне» нет, а настоящий смысл вам выскажут с экрана прямым текстом. Фильм сам опровергает видимость глубины, в которую пытается нас погрузить. Недаром нашлись критики, которые признавались, что ближе к финалу мечтали бросить в экран кирпич. Birdman как ничто другое демонстрирует пустоту как критики, так и её объекта. Смыслом жизни может быть костюм супергероя, в этом нет ничего глупого и тем более ничего героического. Это вовсе не лучше, чем насиловать словами и картинками мозг публики, которой нет до вас дела, и требовать взамен деньги.
8,5/10
