Это — последняя запись о Сицилии: выложу несколько фотографий и начну не с Сицилии даже, а с Неаполя. Я сейчас читаю Betrayal in Naples, первый роман английского писателя Нила Гриффитса (не знаю, есть ли русский перевод). Не самая известная вещь и не самый известный автор, хотя книга порадовала критиков. Купил я её, естественно, за место действия.
Странное дело: я прожил в Москве всю жизнь и знаю город очень плохо. Нет, я был в очень многих местах, пешком исходил много закоулков центра и не только, но систематических знаний очень не хватает. Центр Неаполя я помню не хуже, чем центр Москвы. Нет, говорить про то, что я вообще лучше знаю Неаполь — это бред. Но что-то тут не так.
Нил Гриффитс опубликовал книгу в 2004-м, вероятно, он был в городе раньше, и описания во многом не соответствуют моим впечатлениям. Например, довольно забавно сейчас читать про то, как опасно туристу гулять по городским улицам: могут всадить стилет в сердце, ограбить, похитить и потребовать выкуп: последнее любят делать местные таксисты. И вот робкие туристы перемещаются по городу на автобусах, они все направляются на Капри и в Сорренто, а в городе их совсем мало и герой романа выглядит белой такой, английской белой вороной. Неужели так много изменилось? Прошло пять, семь, десять лет, — и мне прошлой осенью было вполне спокойно, а я — трус известный. Не уходил далеко в закоулки, да нас и предупредили, куда ходить не стоит. Но откуда это ощущение опасности, которое, по мнению автора, туристы должны там ощущать?
Вопрос без ответа. Победили каморру? Стало больше туристов? Книга всё же очень любопытная, для меня, наверное, больше, чем другим: в первый день герой едет мимо отеля Cavour, где жил я и который он называет «большим отелем»; достопримечательности, улицы — все почти знакомые места; Piazza Garibaldi, где героя жестоко убивают ножом (сцена в самом начале книги) — та-самая, рядом с которой находится Cavour, где я бегал за нашим, туристическим автобусом, давно ушедшим, где покупал билетики на городские автобусы, где искал, в какой именно стороне на них садиться. Только не было, вопреки красочным описаниям, пассажиров, похожих на гангстеров (зато полно негров, существования которых роман не предусматривает).
Неаполь стал главной вехой на пути домой с Сицилии. В полупустом (а на пути сюда самолёт был забит под завязку — куда-то все делись?) самолёте ищу место, чтобы увидеть город ещё раз. Мы летим чуть сбоку от Везувия, внизу виден кратер, где я был всего-то несколько месяцев назад. Сейчас ясно, но часть города скрыта за облаками. Виден аэропорт, портовые молы, вокзал, к которому тянутся нитки железных дорог и рядом с которым та-самая Piazza Garibaldi, но здания разглядеть практически невозможно. Угадываются знакомые очертания берега, а вот там должен быть Замок Яйца, но уверенности нет — с высоты в десять тысяч постройки напоминают гладкие, современные коробочки.
День тот начался рано. На автобус, который вёз нас в аэропорт, я опоздал на целых три минуты, что вызвало немало нареканий. Вылет задержали на три часа, что было воспринято с должным спокойствием.
Мы летим над вулканическими островами к северу от Сицилии, один из которых так и назвается — Volcano. Он получил своё название от римского бога огня, Вулкана, и уже от имени острова вулканами начали называть все геологические образования, связанные с извержениями магмы из-под земной коры. Потом — Неаполь. Потом — долгий и довольно скучный из-за облачности полёт, и чувствуешь себя висящим в воздухе в железной капсуле, где, если что пойдёт не так, никакие навыки и инстинкты ни от чего не спасут. Одно везение. А потом, дома, я сяду за компьютер и полезу читать Википедию и другие источники — а насколько взаправду безопасен авиационный транспорт в сравнении с другими видами? Второй раз читаю.
Посадка проходит довольно нервно. Я боюсь летать, точно, боюсь похуже, чем окружающие домохозяйки. Самолёт делает большую петлю вокруг Домодедово, круто поворачивает на небольшой высоте, особенно пугает последний поворот, или, скорее, разворот перед выходом на посадочную траекторию. Крыло почти на 45 градусов, внизу, как будто совсем рядом (правда, во Внуково из Чехии было ещё ниже), машины и здания, и думаешь — а если порыв ветра сейчас? Но садимся спокойно и гладко.
Дома, утром, первая же новость будет про разбившийся в Индии самолёт. При заходе на посадку в сложный аэропорт что-то произошло, самолёт после приземления не смог выйти на верную траекторию посадки. Задел антенну, она порезала фюзеляж, из которого выпали 8 человек. Только они и выжили. Самолёт заехал за полосу и упал в ущелье.
И, как водится, вскоре после появления новости на сайтах появляется и надолго задерживается только один заголовок: «на разбившемся боинге россиян не было». Читается как: «да клали мы болт, ждём своих катастроф».
После возвращения глаза выхватывают самое плохое, что есть в округе.
По старой привычке, привезённой из Сиракуз, отправляюсь на вечернюю прогулку: навстречу гопнички с лицами куда более угрожающими, чем бедные сиракузанские негры в тёмных сиракузанских переулках. Вот идёт бритый пацан с футболкой: СЕКСОМ дружбу не испортить. Едет машинка, набитая сигаретно-пивной компанией, громко играет новогодняя песня «Дискотеки Аварии»: молодёжь охотно подпевает. Другая машина останавливается на красный свет. Едущая сзади машина удивлённо объезжает, чтобы проехать на красный, видимо, — но на пешеходном переходе оказывается помеха в виде меня. На обратном пути за мной целую остановку по пятам идёт девочка лет двенадцати (Убивашка?), и ей, по-моему, просто страшно отстать от единственного человека на улице, который выглядит не страшно (точнее, страшен только вблизи). Ремонт ул. Ботаническая по-прежнему похож на восстановление улицы после точечных бомбардировок. Дома нет горячей воды. В троллейбусе в жару включено отопление, и по ногам дует горячий воздух. Кайф.
Скоро вернутся бессонница, работа, компьютерные игры, киносериалы, велосипед и прочие радости московской жизни, от которых спасу нет.
В то же время на торфе, которым присыпают места земляных работ, растёт сочная, густо-зелёная трава, на которой подолгу висят капли дождя. И воздухом подальше от улиц вполне можно дышать.
А что тогда Сицилия? Сицилия останется в памяти как самая нормальная из трёх моих прошлых поездок, без дурацких историй про опоздания на экскурсии, без непонятливых официантов в кафе, которых вспоминаешь и чувствуешь себя идиотом. Неловких ситуаций стало меньше, и в памяти освободилось немного важного места для конструктивных впечатлений.
Сицилия останется в памяти жарким, огненным и непредсказуемым местом.
На Сицилии есть что-то тёмное. Это не следствие мифов и реальных историй про мафию. Скорее мифы и сама преступность — следствие. Показалось, что в воздухе висит незримый и ненавязчивый сумрак. После сказок о доброжелательных итальянцах и после посещения Кампании даже лица людей кажутся другими — более замкнутыми, подозрительными, что ли. Не так беззаботно и счастливо видящими мир. Архитектура. Берега, где волны разбиваются о тёмные, причудливых форм вулканические камни. Горы с гигантскими дырами на высоте, которых даже пещерами не назвать, где воображение тоже рисует густой мрак, где нет возврата для безумцев, которые вздумают до них добраться. Одинокие, одноколейные почему-то железные дороги, по которым ходят необычные, короткие поезда, с двумя вагонами, больше похожие на составные автобусы. На Сицилии, как мне показалось, очень много кошек, и почти все, кроме пышной туристической в Сиракузах, худы, подозрительны, отличаются чем-то дьявольским (что всегда приписывают кошкам, но чего раньше не видел) и иначе смотрят на мир: не обращают на людей внимания, как будто нас нет.
А с другой стороны — как можно воображать и делать выводы о месте, где пробыл всего неделю? Наверное, само существование таких выводов обусловлено краткостью путешествия. Мы проезжаем мимо сёл среди холмов, смотрим, кто-то фотографирует пейзажи через стекло автобуса — а в домах, которые мы даже не запомнили, всю жизнь живут люди, примерно такие же, как мы, и они знают про свою землю куда больше, чем нам когда-нибудь расскажут. Туристическая индустрия старается скрыть настоящих людей, их быт и занятия: так проще. Мы видим только фасад. Загляни чуть дальше — и обнаружишь вещи, которые без проводника и знатока местных обычаев ни за что не понять.
Каждая страна стоит не недели и не месяца. Каждая страна стоит того, чтобы прожить там всю жизнь. Даже те страны, откуда мы приехали.
