«Союз Спасения», режиссёр Андрей Кравчук, Россия, 2019
Что может быть лучше мучений, которые доставляют в дни весеннего карантина зимние русские фильмы? Да и не только зимние. Состояние «кассового» «кино» в России давно уже вызывает недоумение, я писал об этом много раз. У новогодних блокбастеров есть производственные проблемы — «Викинг» Кравчука выглядел хуже «русских серий» сериала «Викинги» с Олегом Козловским. Есть цензурные проблемы. Тематические. Человеческие проблемы: нет и не может быть нормальных режиссёров, которые хотят работать с телеканалами и государственными деньгами. Есть критическая проблема: про «Союз Спасения» один обозреватель написал, что это русский Аватар. (Уверен, что русскими Аватарами называли и фильмы Бондарчука.)
У Союза Спасения есть:
красивая картинка;
плеяда молодых талантливых актёров (плеяда отличное слово, надеюсь, «ансамбль» критики тоже использовали);
историческая достоверность — неполная, но авторы работали.
У Союза Спасения нет:
драмы;
того, что могло бы доставить удовольствие от просмотра;
памяти.
Красиво. Не «Аватар». Но удовольствие я получил. Картинку у нас делать умеют уже двадцать лет (а парадные мундиры с XVIII века неплохо делают). «Дозоры» Бекмамбетова помните? Восхищаться тем, что текстуры за 15 лет стали более детализованными, мне кажется почти унизительным для наших художников, в таланте которых никто не сомневается. Петербург нарисовали! ура! честь имею!
В сюжетном смысле «Союз» — запутанная история. Так в реальности и было: кстати, поначалу «Союз» был восьмисерийным телефильмом, и любопытно, что от сериальной версии в итоге отказались. Я люблю истории со множеством действующих лиц, где персонажи вторичны по сравнению с концепциями и событиями («Баадер Майнхоф» Ули Эделя хотя бы вспомнить). Но на концепции у авторов времени не хватило — «конституция», «свобода», а что там за свобода, чёрт разберёт. (Никакого цензурного заговора я тут не вижу. Не важно, каким идейным содержанием наполнен фильм, который испаряется из головы спустя полчаса после просмотра.) То, как показаны события, мне скорее понравилось: и в смысле точности, и в смысле хаоса и одичалых настроений в головах; и вообще «Союз Спасения» совсем не худший фильм, я смотрел его почти всё время с удовольствием.
Но я не смог бы смотреть ни Ули Эделя, ни Кравчука в кинотеатре. В середине «Союза» я ушёл в Википедию и только изредка отвлекался на происходящее на экране: описания событий, даже краткие, намного интереснее их драматизации. Почитайте про восстание декабристов: это пример жуткого бардака во всём, даже в уборке раненых с Невы. Чернь на крышах, по которой начали стрелять даже раньше, чем по солдатам; раненые солдаты, которые слонялись по городу и умирали в квартирах и на улице, потому что врачи сдавали их жандармам. Ничего этого в фильме, конечно, нет.
Главная проблема всей киновселенной Кравчука и Бондарчука в НАДРЫВЕ. Все ругают этих (и других) режиссёров за отсутствие драматургии и поверхностность. Они пытаются выехать на актёре Домогарове, который много раз повторяет «честь имею» с таким напряжённым лицом, как будто его тыкают в спину паяльником. Расслабляться нельзя, на раскачку нет времени, уже готов сценарий нового блокбастера, уже снимают новое кино про Вторую Мировую, про инопланетян, про каких-то русских людей с мечами и косами. Вселенная-надрыв идёт вперёд, и ничто, кроме окончательного обнищания Фонда Кино, её не остановит.
«Утомлённые солнцем-2» на этом фоне выглядят растаманским, вольным фильмом. Забавно, что некоторые критики в связи с фильмами 2020 года вспоминают Михалкова с любовью. Зельвенский, например. «Даже у позднего Михалкова в комплекте с проповедями и китчем идут выразительные характеры, какое-то действие, какой-то артистический апломб».
4/10
Ещё одна загадка «Союза Спасения» — почему к раскрутке этого фильма привлекли провластных блогеров вроде Ортеги (Яковлева). Никакого смысла в кассовом смысле в этом не было — Ортегу и другие похожие каналы всё же читают люди замкнутые и параноидальные. Навального бояться — в кино не ходить. Наверное, в тг-тусовке Russia Today был востребован анализ вроде «со времён декабристов все обмельчали, и спасёт нас только Путин».
Я бы пересказал какие-нибудь патриотичные киноотзывы здесь, но это тяжёлая работа, меня хватает только на «русский Аватар». Больше радости было бы от либерально-революционных рецензий на такое кино, от политического анализа с антимонархических позиций. Но таких текстов, насколько я понимаю, просто нет. Среди оппозиции никто эти фильмы не смотрит и не обсуждает. Наверное, это разумно.
Baghdad Central (Центральный Багдад), шоураннер Стефен Бутчард, Великобритания, Марокко, 2020
На Hulu вышел сериал про последствия войны Америки и Ирака в 2003 году. Одна из дочерей багдадского полицейского Мухсина аль-Хафаджи (Валид Зуэйтер) тяжело болеет, вторая — бесследно пропала, вероятно, из-за того, что не скрывала симпатий к американцам даже во времена Саддама. Чтобы спасти семью, Мухсин начинает работать на оккупационные силы.
Baghdad Central повторяет очень многие штампы фильмов про колониальные войны — среди коалиционных военных есть «друзья» и «злодеи», персонажи в основном одномерные, самое сложное, на что они способны, — предательство. Не обходится без бытописательских сценок. Американцы на «Хамви» сбили лошадь. Американцев забросали камнями. Главные предметы обихода — чашка кофе и пистолет.
Но на IMDB есть отзывы беженцев из Ирака, которым этот сериал очень нравится. (Главное замечание в одной из рецензий — то, что персонажи говорят по-арабски без иракского акцента.) Английский продюсер Стефен Бутчард, который когда-то создал «Дом Саддама», проделал большую работу, чтобы показать арабский мир как мир, а не как пустыню с мечетями для экскурсий и терактов.
И всё же грустно, что в настоящем Багдаде спустя 17 лет после той войны по-прежнему почти невозможно снять фильм. (Baghdad Central снимали в Марокко.) Актёру с Ближнего Востока попасть в такой проект тоже по-прежнему почти нереально. Валид Зуэйтер родился в Сакраменто и снялся едва ли не в каждом американском сериале, где требовались персонажи арабского происхождения.
Было бы здорово увидеть, как иракские продюсеры снимают собственный сериал подобного уровня и продают его на Hulu. И посмотреть на настоящий Багдад — хотя бы в 2030 году.
Москва в эти дни выглядит необычно: супермаркеты забиты покупателями, а кинотеатры пусты. На фильмы и концерты из-за коронавируса запретили продавать больше 50 билетов на сеанс, но в вагонах метро вы без труда насчитаете полсотни человек даже поздними вечерами. Не говоря о магазинах, где в очередях вплотную друг к другу стоят сотни людей.
«Пионер» закрылся до 23 марта, вся городская сеть «Москино» прекратила работу на неопределённое время и заменила афишу инструкциями по борьбе с коронавирусом. Но и в оставшихся кинотеатрах почти нет зрителей. Все значимые премьеры отложены:
«Чёрная Вдова»: с 1 мая 2020 года на неопределённый срок
«Тихое место 2»: с 18 марта на неопределённый срок
Новый Бонд, No Time to Die: с апреля 2020 года на ноябрь 2020 года
«Мулан»: с марта 2020 года на неопределённый срок (остановлены съёмки всех live-action экранизаций Диснея, время их выхода сдвинется)
«Новые мутанты«: с апреля 2020 года на неопределённый срок (фильм откладывают уже в четвёртый раз, не факт, что он вышел бы и без пандемии)
Приостановлены съёмки «Матрицы 4», новых «Аватаров», «Бэтмена» с Робертом Паттинсоном, экранизации игры Uncharted, «Парка Юрского периода», третьих «Фантастических тварей» (зачем они?) и других ожидаемых фильмов. Базу Лурману очень не повезло с байопиком про Элвиса: Том Хэнкс и Рита Уилсон заражены коронавирусом. «Миссия невыполнима 7» должна была сниматься в Венеции.
С громадными убытками киноиндустрии (говорят и про 7 миллиардов, и про 20 миллиардов) многие из менее известных проектов просто не будут возобновлены. Крупнейшие сети кинотеатров в Америке (AMC) и в Англии (Odeon) закрыты на карантин. Но после падения всегда следует взлёт, и будет интересно посмотреть, как изменится рынок кино уже через год. Надеюсь дожить.
Или нет. Про коронавирус и кино читайте на kkbbd.com. Татьяна Шорохова и Мария Кувшинова всерьёз увлеклись этой темой.
А пока у нас есть шанс посмотреть в опустевших залах «Человека-невидимку» с Элизабет Мосс или нового Терренса Малика.
Одним из лучших моментов в Star Trek: Picard — вышло шесть серий, и пока сериал очень здорово выглядит, — было появление Джери Райан из Star Trek: Voyager.
Джери (Jeri Lynn Zimmermann) исполняла роль деассимилированной женщины-борга Seven of Nine в Star Trek: Voyager. Она появилась в четвёртом сезоне в 1997 году и стала одним из главных героев сериала, снялась в сотне эпизодов. Авторов сериала критиковали за то, что Джери добавили в «Вояджер» ради эксплуатации её внешности. Внешность у Джери действительно эффектная. Но её роль оказалась гораздо значительнее и не ограничивалась романтическими приключениями (которых, впрочем, было достаточно).
В общем, Джери поначалу не любили, а сейчас она стала одной из главных героинь Стар Трековских конвентов. Она продолжает сниматься, играла Соню Блейд в одной из экранизаций Mortal Combat. Было здорово увидеть её снова! И наверняка не в последний раз.
В седьмом эпизоде, который выйдет на этой неделе, снялись Джонатан Фрейкс (Райкер из Star Trek: TNG) и Марина Сиртис (Деанна Трой из TNG).
Патрик Стюарт и Джонатан Фрейкс на съёмках Picard. Фото из твиттера Фрейкса (@jonathanfrakes).
Фрейкс уже со времён съёмок в TNG стал пробоваться в качестве телережиссёра, и у него уже приличная фильмография. Fallen Skies, Leverage, V, прошлые Стар Треки, три эпизода Discovery и два эпизода Picard.
«Джентльмены» (The Gentlemen), режиссёр Гай Ричи, США, 2019
Методы работы Гая Ричи мне, должно быть, недоступны. Ни один из его фильмов, кроме «Револьвера» и первого «Шерлока», не вызывал у меня положительных эмоций. «Агенты А.Н.К.Л.» слишком похожи на Вуди Аллена. «Король Артур» хорош только визуально. «Аладдина» мог бы снять студент киноколледжа с грамотной командой. Надо посмотреть «Унесённых»!
Начало у «Джентльменов» многообещающее: Флетчер, неузнаваемый Хью Грант, презентует большую аферу Рэю, герою Чарли Ханнэма, в виде вечерней истории с вискарём. И сценария полнометражного фильма. Британский травяной бизнес, дельцы, старая знать (ничего особенно джентльменского нет — так, фотогалерея плохо одетых людей на лестницах). История раскручивается, Хью Грант обещает, что ещё даже второй акт не начался. Лучше бы он и не начинался…
Вы знали, что альфа-самцы и альфа-самки в стаях волков занимают равное положение? Больше того, судя по недавним исследованиям, строгость иерархии у волков вообще под вопросом, она становится видимой только при воспитании щенков.
В «Джентльменах» альфа-самцы несомненно в центре внимания. У некоторых альф есть украшения-женщины. Как положено украшениям, они не действуют, а только мотивируют настоящих героев на действия. Автосалон с мастерицами-женщинами выглядит как кивок в сторону феминизма. Что несколько странно для фильма, который безо всякой иронии занимается выяснением вопроса о правильном поведении настоящего мужика. Альфы и их прихвостни весь фильм сидят друг у друга на лицах, стреляют друг другу в головы, ссут на трупы и т.д.
Недавно из-за нескольких доброжелательных твитов я смотрел сериал «Содержанки» Константина Богомолова. «Джентльмены» накалом страстей напоминают и «Содержанок», и позднего Вуди Аллена. Горячо, как февральская ночь. Тяжело, как бутылка воды. Вертится колёсико шуток из тридцатых про китайцев, евреев и цыган, у Ричи в планах снять римейк французского фильма про ограбление и сиквел Аладдина. Ричи плодовит, он может как Вуди Аллен. По фильму в год до самой смерти. Как говорил один герой «Джентльменов»: сомнения порождают хаос и ведут к гибели. В наших джунглях лев ест всё, что пожелает.
Про либертарианство хочу написать! У многих людей либертарианство сейчас ассоциируется с инцелами, Егором Жуковым, двачем и презрением к бедным.
На то есть причины. 24 февраля Соня Блэйд, бывшая пресс-секретарь Либертарианской партии, выложила в твиттер личные данные девушки, которую накануне задержали в Екатеринбурге вместе с Александром Литреевым. Повод: «слила Литреева ментам». Во-первых, это ложь, а во-вторых, характерно, что на зов Сони сразу же откликнулся Абу (Нариман Намазов, админ двача — вернее, того, что за последние годы от двача осталось).
Соню Блэйд когда-то исключили из Либертарианской партии из-за похожей истории с деанонимизацией наркопотребителей в телеграм-канале, и во всей партии этот местный двач поддерживают два или три человека. Но для меня это не очень приятная ситуация: не хотелось бы, чтобы либертарианство превращалось в идеологию, которую ассоциируют с цинизмом и тупостью.
Либертарианство — идеология неприятия насилия. Либертарианство поддерживает свободу слова, действий и ассоциаций.
То есть да, деанонимизация в интернете не противоречит либертарианским принципам. Но это не значит, что либертарианцы поддерживают травлю, ложь и клевету. Использовать свободу можно по-разному. Травля в интернете или, к примеру, прославление патриархата и ненависть к феминисткам не имеют к либертарианским ценностям никакого отношения.
Саша Маяк в пикете против Ростовского дела. Фото из твиттера Alexander Goode.
Либертарианство это НЕ расизм и мизогиния. Это восприятие всех людей как равных.
Либертарианство это НЕ отсутствие чувств и эмпатии. Это признание своего права и права других высказывать мысли и проявлять эмоции, не опасаясь государственных или любых других запретов.
Либертарианство это НЕ запрет на вмешательство в дела семьи, потому что насилие должно быть наказано и мы вправе защищать от насилия не только себя, но и других.
Либертарианство это НЕ стремление раздать оружие всем желающим, а признание права на защиту себя и своей собственности.
Либертарианство это НЕ движение за запрет миграции и свободного пересечения границ. Я убеждён, что закрытые границы никого счастливее не делают. Многие либертарианцы считают иначе.
Либертарианство это НЕ легализация педофилии. (И не только любовь к порно с тентаклями.)
Либертарианство это НЕ Дональд Трамп.
Либертарианство — не только высказывания Михаила Светова (и тем более не высказывания Егора Жукова или Сони Блэйд). Нельзя расширять действия человека до группы, к которой он или она принадлежит. Радикальные феминистки или Донна Ротунно, защитница Харви Вайнштейна, не представляют весь феминизм, аль-Багдади не представлял весь ислам, а картели не вся Мексика.
«Жена анархиста», режиссёры Мари Ноэль и Петер Зер, Германия, Испания, Франция, 2008
Знаешь, почему на небе хорошо? Там нет фашистов. Зато там есть слоны, жирафы и белые медведи. И ещё много всего. Много-много шоколада.
Посмотрел мелодраматичный фильм «Жена анархиста» режиссёров и сценаристов Мари Ноэль и Петера Зера. Ноэль и Зер много занимались историческими темами («Людвиг II» выходил у нас в прокате, как и «Мария Кюри», который Мари Ноэль после смерти Зера снимала одна), но ни одного фильма, который мог бы их прославить, так и не создали.
Не сказать, что Ноэль с Зером пытались объять необъятное, но рассказать всю историю гражданской войны в Испании — тяжёлая задача. А когда не хватает денег даже на простую массовую сцену — тем более. Войну показывают архивными кадрами (и пытаются монтировать с ними живые съёмки), спецэффектов минимум, из военных сцен — пара «обстрелов», фронтоваяв перебранка да машина, проезжающая блокпост среди противотанковых ежей. Но это ещё можно было простить: история хорошая, главные герои — Мануэла (Мария Вальверде) и Хусто (Хуан Диего Ботто) — получились очень обаятельными левыми идеалистами. (Оба актёра, кстати, снимались у Ридли Скотта: Ботто в «1492: Завоевание рая», а Вальверде в «Исходе: цари и боги».)
Но Франко побеждает, а фильм, к сожалению, не заканчивается: вторая половина выглядит совсем неубедительно. Напомнить про то, что Франция выдавала беженцев-испанцев нацистам, а их потом тысячами уничтожали в Маутхаузене, не лишне. Но про Маутхаузен только говорят, не показывают. И состарить актёров на двадцать лет — так себе затея, если ты не Дэвид Финчер.
Из недавних похожих фильмов вспоминается «Работа без авторства», но у Ноэль и Зера всё же нет такого устрашающего чувства собственной важности, как у Доннерсмарка.
Паразиты (Gisaengchung), режиссёр Пон Чжун Хо, США, 2019
Мокрый, старый полуподвал. Соседка поставила пароль на вайфай, и интернет ловится только у потолка над унитазом. В подворотню за окнами ходят справлять нужду местные алкоголики. Ки-Тэк, отец семейства Ким, просит не закрывать окна даже тогда, когда улицу обрабатывают инсектицидом. Задыхаясь и кашляя, отец, мать, сын (Ки-Ву) и дочь (Ки-Джон) продолжают складывать коробочки для пиццы. 25% брака — неплохой результат для семейства раздолбаев.
Всё меняется в тот день, когда старый друг Ки-Ву по имени Мин уезжает на стажировку за границу и передаёт Ки-Ву свою ученицу. Дружки Мина из университета неизбежно совратят наивную школьницу, но только не Ки-Ву, ведь Ки-Ву — простак и неудачник. Даже в институт поступить не сумел.
Тараканий быт семьи Ким поначалу напоминает жизнь семьи из прошлогоднего победителя Канн — фильма «Магазинные воришки». Но режиссёр «Паразитов» Пон Чжун Хо единства жанров не приемлет. Из его работ в России наиболее известны «Хозяин» («Вторжение динозавра») и «Сквозь снег». И в этих, и в других картинах Пон Чжун Хо смешивает социальную драму с боевиком, триллером, историей любви, — да с чем угодно; единственной объединяющей темой остаётся пропасть между теми, кто добился успеха, и теми, кто остался на дне. Чтобы преодолеть эту пропасть, героям фильма «Сквозь снег» устраивают кровавый бунт и прорываются от хвостовых вагонов поезда к локомотиву. В «Паразитах» семье Ким предстоит действовать не силой, а хитростью. Благодаря ученице перед Ки-Ву открываются двери богатого семейства Пак. Контакт с богатством открывает в Кимах второе дыхание. Они проводят спецоперацию за спецоперацией: для начала Ки-Ву привлекает в дом Паков свою сестру, Ки-Джон. «Джессика из Иллинойса» умело избавляет мистера Пака от водителя, чьё место занимает Ки-Тэк. Последней пала старая экономка, которая всем устраивала семью Пак, да только ела за двоих. Паки оказались сущими простаками, и Кимы празднуют победу, — с выпивкой и кушаньями в хозяйской гостиной, там, где ни тараканы, ни ливень не помешают их радости.
Остросоциальное бытописание уступает место простоте плутовского романа, к которому примешан готический триллер и фильм-катастрофа. Пон Чжун Хо в давнем видеообращении просил не раскрывать подробностей сюжета, и я подчинюсь его желанию. Это не самая стройная история на свете — и не самая убедительная. Но есть в ней что-то архаичное, дерзкое, заставляющее на время забыть о правдоподобии.
«Паразиты» очень дружелюбны к зрителю. Авантюрные безумства увлекут каждого, а условностями жанров Пон Чжун Хо владеет мастерски: то оправдывает ожидания, то выкручивает их наизнанку. В «Сквозь снег» этой лёгкости не хватало, и фильм при всей красоте был тяжёл для восприятия. Не всё, конечно, в «Паразитах» получилось; многие сюжетные линии из-за перемены жанров пришлось бросить на полпути. А главное — социальное послание Пон Чжуна Хо вышло слишком уж расплывчатым. Каждый может найти в «Паразитах» подтверждение любимой идеологической схемы. Обе семьи, Ким и Пак, показаны равноправно положительными. Отношения внутри этих семей такие здоровые и зрелые, что на них даже не стоит отвлекаться. Богатство этой зрелости способствует, богатство, как авторским голосом замечает Ки-Тэк, разглаживает все морщины. Паки живут на свету. Паки наивны и благородны. Они баловни судьбы, и они могут себе это позволить; им столько прощают, что они уже перестают замечать как собственное благородство, так и брезгливость. Но в феодальной иерархии всегда есть кто-то выше: у семьи Пак это абстрактная Америка, из которой происходит всё лучшее в их жизни. Лучший вигвам для сына, лучшие учителя и лучший язык.
Сняв классическое противоречие эксплуататора-буржуа и эксплуатируемых бедняков, Пон Чжун Хо намекает на то, что богатые в целом, может, и паразиты, но никто так не мечтает о паразитизме, как самые бедные. Здесь, как и среди природных паразитов, нет виновных: так распорядились эволюция, удача и цены на недвижимость. Ки-Тэк не устаёт сравнивать свою жизнь с жизнью тараканов, но сравнение это скорее биологическое, чем остросоциальное. Тараканы — смышлёные и живучие животные. А люди, помимо всех этих талантов, ещё и опасные твари. «Хочешь — убивай, хочешь — родину предай», — говорит Ки-Тэк о своём новом, анонимном существовании. Он даже лучше, чем его дети, усвоил правила жизни истинного маргинала, подвешенного в бездне между сословиями. Настоящего плута.
Ты не богат и не беден, ты не герой и не разбойник. Тебя нет. «Паразиты» не призывают бороться с капиталом или нищетой, они, как многие лучшие фильмы, учат только одному: превосходству остроумия. Если ты остёр на язык и хорош собой, тебя могут пустить в следующий вагон. А могут и сбросить в пропасть, а заодно напомнить, что закончить текст так же остроумно, как фильм, по которому он создан, дано не каждому.
1992 год: мутанты и люди живут в согласии, Магнето возглавил коммуну земледельцев на далёком острове, а профессор Ксавье обзавёлся прямой линией с президентом США. Но мир требует жертв, и Ксавье отправляет своих подопечных на выручку шаттла «Индевор», который попал в беду на околоземной орбите. Пока Ночной Змей спасает командира шаттла, Джин Грей впитывает в себя облако космической энергии — и становится обладателем огромной силы, от которой бы с радостью избавилась.
За Джин охотятся Д’Бари — наследники внеземной империи, которую энергия когда-то уничтожила. За Джин охотятся люди и мутанты, которые пострадали из-за её гнева. Джин не может совладать со своей силой, её преследуют воспоминания, которые Ксавье когда-то заглушил при помощи своих способностей. Как оказалось, не навсегда.
Ничего хуже лжи во благо не бывает: ещё ни в одних «Людей Икс» профессор Икс не был таким лицемерным персонажем. Ксавье в исполнении Джеймса МакЭвоя не устаёт произносить мудрые слова и признавать ошибки, но это не мешает ему совершать их снова и снова. Он отрицает, что любит славу, но упивается ей; он всякий раз говорит о семье, но его семья — это не союз равных, а сборище несмышлёных детей, которым нужен хлыст.
Характер Ксавье — возможно, единственное, что уцелело от первоначальной концепции режиссёра и автора сценария Саймона Кинберга, который почти двадцать лет ждал шанса снять историю о Фениксе. Времени и денег у Кинберга было достаточно, но пожелания продюсеров Fox и Marvel менялись слишком часто. Последнюю треть фильма пришлось целиком переснять, пришельцев-скруллов заменили на безликих Д’Бари, чтобы не смешивать «Феникса» и «Капитана Марвел», реплики Джессики Честейн, которая из неоднозначной героини превратилась в холодную машину для убийства, переозвучили заново: почти все они произносятся за кадром.
Кинбергу стоит отдать должное. Он не винил продюсеров и взял на себя ответственность за провал картины и среди зрителей, и среди критиков. Претензии к «Фениксу» совершенно справедливы. Джин Грей стала безвольной жертвой обстоятельств. Злодеи-пришельцы ничем не выделяются среди стандартных монстров Marvel. Сражения хорошо поставлены, но не слишком впечатляют. Шторм, Ртуть и Циклоп ничем себя не проявляют и становятся экшен-придатками Ксавье.
И всё же для меня это кино стало особенным опытом. После хаоса, который целое десятилетие царил в киновселенной «Людей Икс», Кинбергу удалось выпустить фильм-прощание, который заставляет забыть об ошибках прошлого. Это фильм о безумной боли, которую нечем унять. Это фильм, где ключевой момент, — сцена, в которой обезумевшая от отчаяния Софи Тёрнер (Джин Грей) спрашивает: «Что со мной происходит? Почему? Почему я это сделала?» Героиня Кинберга не ищет справедливости или победы — она ищет покоя. Но поиск ответов только умножает царящий вокруг неё мрак и ужас.
Можно только представить, сколько нитей — включая ту самую прямую линию с президентом — было прервано появлением Феникса. Хрупкому миру мутантов и людей пришёл конец. Чувство незавершённости сквозит во всём; финал не сглаживает противоречия, а умножает горечь и сомнения. Музыка Ханса Циммера — его лучший саундтрек со времён «Тёмного рыцаря» — с самого начала создаёт предвкушение последнего приключения, которое просто не может хорошо закончиться.
В отличие от нолановского «Бэтмена», в фильме Кинберга нет тяжести; это воздушное, лёгкое кино с прекрасными эффектами и отличными актёрами (стоит отметить эпизодическое появление Скотта Шеперда, сыгравшего отца Джин). Это отчаянный фильм, устремлённый в небо; пасмурное или безоблачное, за ним всё равно найдутся звёзды. Если вы хотите безупречности — уверены, что вас никогда не занесёт в сторону?
Когда я писал в последнем посте про Нью-Гэмпшир, что видел на подлёте к Мюнхену живописную речную петлю и город на холме в середине петли, я очень жалел, что так и не смог найти её на карте. Я никак не ожидал, что на подлёте к аэропорту Франкфурт-Хан увижу её ещё раз — гораздо ближе. И точно уж не ждал, что дойду до этой петли пешком и увижу её с соседнего холма.
Хан, Рейнланд-Пфальц. Я посмотрел в Википедии, сколько в нём жителей, но забыл. «Семьсот?» — «Да какие семьсот. Сто пятьдесят. Сегодня — сто пятьдесят один».
Ещё я забыл, во сколько у меня автобус в аэропорт Франкфурта, но об этом чуть позже. Фотографию моей здешней комнаты я уже выкладывал, осталось рассказать про сам Хан и про моих новых иранских знакомых.
Хан — деревня рядом с одноимённым аэропортом, который в прошлом был базой американских ВВС. Аэропорт построили в 1952 году, а в 1990-м американцы отсюда ушли. Военная база принесла в лесистую рейнскую глушь яркую, деятельную жизнь, но после завершения Холодной войны новая жизнь ушла так же стремительно, как и появилась. Речь не только про Хан, но и про несколько других городков покрупнее, от которых до терминала добираться даже ближе. Хан расположился совсем рядом с лётным полем, но чтобы попасть оттуда в аэропорт, его нужно объехать: дорога проходит через старые склады и заросшие бурьяном ангары, где американцы держали истребители 50-й эскадры ВВС.
Компания Fraport, которая заведует аэропортом Франкфурта-на-Майне — одним из крупнейших в Европе — в 2010-е решила воспользоваться старым американским хозяйством и превратить Хан в международный гражданский аэропорт. Американские здания и башня наблюдения досталась франкфуртцам практически бесплатно. Взлётную полосу, правда, пришлось удлинять: военной полосы для крупных лайнеров не хватало.
Fraport переименовали аэропорт в Frankfurt-Hahn, и это название может ввести в заблуждение. До Франкфурта отсюда 120 километров — больше полутора часов по хайвею на скорости 100 км/ч. Примерно за столько это расстояние преодолевают автобусы Flibco.com, которые следуют от аэропорта Хана до аэропорта Франкфурта без единой остановки. После аэропорта автобусы заезжают в центр самого Франкфурта.
Франкфурт-Хан (HHN) решает сразу несколько задач: во-первых, главный аэропорт Франкфурта (FRA) перегружен и находится относительно близко от города. По ночам взлёты и посадки там запрещены. Постройка третьей полосы аэропорта привела к необходимости вырубать драгоценные леса и вызвала серьёзные протесты среди экологов и местных жителей.
В Хане садиться и взлетать можно круглые сутки, а вырубка леса для удлинения полосы если и потребовалась, то не вызвала такого интереса у экологов: лесов в округе полно. Аэропортом — и это вас едва ли удивит — пользуются в основном лоукостеры. Например, Ryanair, которым я за смешные деньги долетел до Азорских островов. Путешествие через Лиссабон — тоже вариант, но стоит дороже. В основном, правда, из-за цен на прямые полёты из Москвы до Лиссабона. Перелёты внутри Португалии не слишком дороги: возможно, португальцы, как и мы, субсидируют внутренние рейсы в некоторые регионы.
Если по пути на Азоры я всего на час заглянул во Франкфурт, а затем сразу поехал в Хан на автобусе и сел на самолёт, то обратный путь такую возможность не предусматривал. Борт Ryanair (Боинг-737) сел в Хане в 8 вечера. Чтобы успеть на обратный рейс в тот же день, московский самолёт должен был лететь в 11 вечера или позже. Таких рейсов не нашлось.
Поэтому я на одну ночь остался в Хане. Хозяин дома по имени Герхард предложил довезти меня из аэропорта на своей машине, что и определило выбор жилья: транспорта здесь нет, такси стоит дорого.
Вместе со мной — удачное совпадение — Герхард забирал из аэропорта своих постоянных жильцов, иранцев Хаммеда и Ханну; Хаммед работает в компании, которая занимается предполётными проверками самолётов в Хане. Герхард вместе с Хаммедом стал разводить во дворе дома кур: у них десяток несушек и один петух, так что петушиные крики не давали мне покоя и здесь. Когда мы подъезжали, по гаражу пробежал хорёк, который, видимо, чуял кур, и Герхард был не на шутку напуган. Но на ночь кур запирали в курятник, и они были в безопасности.
Дом Герхарда не отличается ничем необычным — в нём просто много красивых комнат, которые он сдаёт в аренду. Назавтра Ханна с Хаммедом собирались пойти в поход — hiking на несколько часов по лесам и полям. Автобус должен был отправиться из аэропорта Хан в 17:30, так что времени было достаточно. Герхард должен был забрать нас из Целля — так называется городок у петли — и отвезти домой.
Хаммед и Ханна — опытные хайкеры, но путь нам предстоял несложный. В основном он проходил по полям с овсом, тропам и заросшим лесным дорогам. День был сухой и солнечный, но накануне шли дожди и в некоторых местах тропы преграждали лужи — а в ещё некоторых дорога поросла дикими кустами роз, сквозь которые приходилось прорубать путь палками. Путников в лесу почти не было, и с другими проблемами мы не сталкивались.
Если не считать проблемой мою глупость. В середине пути я обнаружил, что мой автобус во Франкфурт отправляется не в 17:30, а в 16:00, и если я уеду позже, то опоздаю в аэропорт.
Но пусть забывчивость не отвлекает меня от рассказа об этой прекрасной земле! Земле, на которой я встретил, например, красного придорожного слизня (Arion rufus). Великолепное создание.
Zell (Mosel) — скобки потому, что это не единственный в Германии Целль, — расположился у петли реки Мозель. Той самой петли, которую я так хорошо запомнил ещё прошлым летом. Вокруг городка возвышаются лесистые холмы высотой 300-500 метров; шоссейных дорог нет, часть нашего пути проходила по хорошей, но узкой дороге, на которой даже не было разделительной полосы. Машин тут немного, и дорога, на которой мы оказались, была похожей на сельские дороги на Азорах. Разве что по одну сторону были холмы, круто уходящие ввысь, а по другую — ручей, впадающий в Мозель где-то у города.
На склонах холмов растут виноградники, из которых делают местное вино. Германия не слишком знаменита виноделием, хотя, возможно, напрасно; кроме того, этот район находится не так уж далеко от Франции и Люксембурга.
Склоны холмов с виноградниками настолько крутые, что не совсем понятно, как по ним вообще можно перемещаться — не говоря о сборе винограда. Выручают только одноколейные рельсы, по которым возят сборщиков. И вагонетки с грузом. А может быть, только вагонетки.
Герхард приехал забрать нас у моста через Мозель, когда до отправления автобуса оставалось меньше часа. Я предложил поехать на какую-нибудь высокую точку, чтобы посмотреть на Целль сверху. Времени на это было достаточно, а Ханна и Хаммед сами хотели так поступить. Мы проехали одну из местных деревень и начали подниматься, но дорога на смотровую площадку оказалась закрытой. Герхард объявил, что пора ехать домой.
И тут случилось непонятное: вместо того, чтобы ехать домой, он повёз нас куда-то вокруг петли, довёз до развилки и тут уточнил у меня, хочу ли я ещё подняться, — я ответил робким согласием, полагая, что время под контролем. Герхард довёз нас до развалин замка Гернберг 1390 года постройки, где сохранилась всего одна стена с окнами — и расположился пивной бар.
Затем мы поехали обратно. Заехали в дом. Я схватил заранее собранный чемодан, и мы отправились в аэропорт.
Но автобус уже уехал.
Собственно, шанс успеть был — автобусы часто задерживаются, и наших восьми минут опоздания вполне хватило бы, например, на то, чтобы успеть на следующий автобус; на нём я в итоге и поехал (билеты меняют бесплатно), но шансы успеть на самолёт к тому моменту были невелики.
Автобус должен был приехать в аэропорт в 18:10-18:30, самолёт вылетал в 18:50. «В аэропорт» — это на автостоянку рядом с первым терминалом. Мне нужен был второй, и он находится довольно далеко — туда из первого терминала ходит автоматизированный монорельс.
Я предупредил водителя, что опаздываю, а когда автобус простоял 10 минут после назначенного времени отправления, был в полнейшем отчаянии. Wi-Fi в автобусе был, но работал со скоростью в несколько килобайт в минуту; ничего медленнее я не видел со времён модемов, использовавших для связи телефонные линии. Через сообщения в Телеграме я просил подругу узнать для меня телефоны Аэрофлота. С моего телефона позвонить не удалось, и меня выручили русскоязычные пассажиры; но телефон представительства Аэрофлота во Франкфурте не отвечал. А на основной горячей линии мне предложили только поменять билет. Поменять на следующий день, на довольно поздний рейс, с доплатой в 400 с лишним евро.
Платить 400 евро я был не готов. Из Хана до Франкфурта можно было доехать на такси — но такси стоило бы около 220 евро, и таких денег я тоже не был готов платить. Я уже думал о том, куда ещё можно полететь, чтобы найти стыковку до Москвы по приемлемой цене (в Берлин? в Варшаву?), но интернет — даже тот, которым со мной поделились всё те же русскоязычные пассажиры, — был настолько медленным, что я не мог даже посмотреть страницы сайтов с авиабилетами.
По пути я успел притвориться, что успокоился, и нервно наслаждался видами. А водитель оказался невероятным молодцом. Он всю дорогу в аэропорт гнал на скорости в 100 км/ч, и, хотя я ни о чём подобном не просил, приехал на стоянку за несколько минут до 18:00. И тут мне снова несказанно повезло: я успел на шаттл до второго терминала, который подъехал ровно в 18. В 18:07 я был на стойках регистрации Аэрофлота.
Где не оказалось ни души.
Оказавшийся рядом сотрудник Air France направил меня к билетной стойке Аэрофлота. Я готовился снова впасть в отчаяние, но парень из Аэрофлота, имени которого я, к сожалению, не знаю, пообещал вызвать к стойке сотрудника.
Я вернулся к стойке. Прошло пять минут. Паника закончилась. Становилось весело. Я увидел, что парень из Аэрофлота сам спешит ко мне с бланком билета: «нашей сотруднице стало плохо». Он написал моё имя и гейт на билете от руки.
Я прошёл досмотр на границе у гейта, когда меня снова нашёл тот же парень. Оказалось, он написал на билете не тот гейт. Попасть отсюда на самолёт я бы не смог.
Мой спаситель провёл меня к нужному гейту, и я прошёл досмотр ещё раз. Самое обидное, что я даже не оказался последним пассажиром на посадку! Какой-то индус пытался проникнуть на борт вслед за мной, но у него были проблемы с документами, которые он усердно пытался решить. Не знаю, получилось у него или нет.
В начале шестидесятых Дика Чейни (Кристиан Бэйл) выгоняют из Йельского университета за пьянство и неуспеваемость, а через несколько лет он получает работу в администрации Никсона. «Во что мы верим?» — спрашивает Чейни у своего нового друга Дональда Рамсфелда. Рамсфелд отвечает заливистым хохотом. Маленькие кабинеты сменяются большими, незначительные посты — высокими, и вот Чейни — вице-президент, второе лицо Америки. А по влиянию — возможно, первое.
Семью Чейни не назовёшь властолюбцами в стиле Андервудов из «Карточного домика», хотя сравнения напрашиваются сами собой: Фрэнк тоже был вице-президентом, а супруга Фрэнка из сериала играла в его возвышении не меньшую роль, чем амбициозная Линн Чейни (Эми Адамс). Но параллели этим ограничиваются: Чейни не приходится прибегать к манипуляциям и предательству, власть сама плывёт к нему в руки. Он распространяется из кабинета в кабинет так же органично, как чума расползается из одного средневекового города в другой. Беспринципность — это всё. Идеологии у Чейни нет. Он идеальный номер два, которого не заподозришь в стремлении стать первым.
МакКей снял нравоучительную драму — почти как The Big Short, только ещё масштабнее и ещё безумнее. Во время монтажа он отрывался, как мог. Разрушить камбоджийскую деревню? Пожалуйста! Показать американских бойцов, сражающихся на улицах ближневосточных городов? Без проблем. Истребители бомбят афганский город? Да и да!
Легкомысленный тон необычно смотрится на фоне гор трупов. Всё, включая сердечные приступы Чейни, становится поводом для шуток. Впрочем, всё могло быть хуже — изначальный план МакКея предусматривал музыкальные номера в исполнении главных героев. «Власть» — пропагандистская комедия по жанру, комедия серьёзная и очень чёрная, но к личности вице-президента относящаяся с завидным почтением. Чейни в исполнении Бэйла — фигура демоническая и симпатичная. Не каждый проживёт жизнь, достойную двухчасовой оскаровской экранизации. Да и соратники Чейни вызывают сочувствие: в ролях Рамсфелда и Джорджа Буша — Стив Карелл и Сэм Рокуэлл, и они прекрасны.
Пропаганда МакКея направлена против крупного капитала и американской политической системы в целом. Имя Трампа ни разу не упомянуто (до сцены после титров, которую не стоит пропускать), но МакКей очевидно хочет связать нового американского президента с его предшественниками: борьба со сторонниками affirmative action началась в шестидесятые, а лозунг Let’s make America great again Рональд Рейган использовал в восьмидесятом. Трамп воплотил худшие задатки Республиканской партии? Если верить МакКею, вовсе нет. Отсутствие идеалов, жажда наживы, посредственность и высокомерие — всё это отличало республиканцев задолго до Чейни, и всё это Чейни использовал в своих целях.
Не стоит воспринимать фильм МакКея как политическую документалистику. Исторические события представлены здесь однобоко и поверхностно. Но по содержательности и насыщенности этот фильм превосходит множество других произведений об американской политике и отличается редкой для жанра эмоциональностью. Хладнокровие главного героя компенсирует и яркая фигура рассказчика по имени Курт (Джессе Племенс), и множество смешных эпизодов вроде сцены встречи Чейни и миллиардеров с замазанными лицами.
Понятно, почему «Власть» не могла взять в нынешнем году главного «Оскара» (впрочем, номинация за лучший фильм — уже серьёзное признание). Фильм сделан слишком своеобразно, документальных элементов так много, что вся художественная часть разделяется на множество мелких, едва связанных фрагментов. МакКей по традиции, которой он следует со времён съёмок комедий с Кареллом и Стиллером, постоянно прибегает к импровизации, отступает от намеченного плана и додумывает сцены на ходу. Как таковой режиссуры здесь просто нет — это комментарий-иллюстрация. Сделанная остроумно и с любовью.
Спустя полгода я возвращаюсь к запискам про Азоры. Всё это было написано ещё во время поездки. Осталось только добавить фотографии.
Pilar da Bretanha — не слишком старая деревня: муниципальный совет появился в 2002 году, живут здесь около 600 человек. Через центр трижды в день (в выходные — всего единожды) проезжает автобус; ещё пару автобусов можно поймать на остановке у шоссе чуть выше. Здесь есть школа, кладбище, церковь, две или три автобусные остановки (обозначена только одна) и два бара. Один из них вечно закрыт, а второй…
Я заглянул туда от голода: Рита и Диниш готовят картофельные запеканки из рыбы и супы из рыбы, и дома я только завтракаю. Завтракаю почти только хлебом. В жизни не ел столько хлеба. Между прочим, хлеб здесь невероятно вкусный, особенно massa, большой, круглый, рыхлый, сладкий хлеб. Не хлеб, не pão, поправляют меня, а именно massa, Massa Sovada. Выпечка неплоха, а вот тортов и пирожных не слишком много: в ресторанах предлагают разные вариации cookie cake, слоёных тортов, где между кремовыми прослойками уложены печенья. Эти торты красиво выглядят, но на вкус — ничего особенного. В Понта-Делгаде есть несколько приличных кондитерских, но вообще за сладким нужно ехать в Лиссабон.
Бар в Пилар — это комната с пластиковыми столами и стульями, грязные стены, автомат с каким-то пойлом, который не отпускает товар, если хорошенько не вмазать; посетители — несколько смуглых фермеров, которые просиживают у входа, кажется, круглые сутки. Бармен — седой мужчина лет пятидесяти — не говорит по-английски, но предлагает пройти за стойку и осмотреть ассортимент. В холодильнике — пара видов пива, сладкие напитки с соком и газировка; за стеклом — нечищеный арахис и шоколадные батончики (3 вида). В соседнем холодильнике — мороженое (1 вид). На стене — бутылки с напитками покрепче. Если здесь есть из чего выбирать, так между сортами виски.
Я не понимаю ни слова из местных разговоров — уже много лет хочу начать учить португальский, но ленюсь, хотя возможностей было предостаточно. Наверное, мог бы услышать много хороших историй. Пока просто смотрю. Но какое мне дело до радостей и бедствий человеческих? Даже если бы я мог их понять, зачем кому-то ими со мной делиться?
Дома здесь одноэтажные, чаще всего они сложены из чёрных вулканических камней, отштукатуренных и покрытых белой краской. Некоторые дома выкрашены в жёлтый и оранжевый, но это редкость. Чаще красят створы окон: в розовый, жёлтый или чёрный. Ярко-белые церкви в центрах деревень будто построены по типовому проекту — одна башня с крышей, другая без; но есть ощущение, что прихожан в здешних церквях мало. В Моштейруше двери храма открыты, а звоном колокола отмеряют часы. В Пилар в колокол не звонят, а церковь, насколько я мог судить, никогда не работает.
В доме у начальной школы Пилар — злющая собака на цепи. Собаки есть почти в каждом доме. У Розы и Диниша — сразу две, чёрный сторожевой Тоби и белая домашняя Анабита. Оба пса начали меня узнавать, когда я был в доме, но стоило зайти снаружи — и они рычали на меня, как на врага. Дома не запирают даже на ночь, калитка — чистая формальность. О преступности в Бретанье, кажется, не слышали. Ни разу, даже в Понта-Делгаде, я не видел на улицах полиции — если не считать постовых, которые ограждали набережную на время военного парада.
Пилар отделяют от океана отвесные скалы высотой метров триста. К скалам уходят длинные поля, разделённые полосами трёхметрового тростника. В конце каждого поля, там, где начинается обрыв — такие же заросли. Видимо, чтобы скотина не упала.
Чуть выше деревни проложено шоссе, ещё выше на крутых склонах гор — пастбища. Коровы забредают настолько высоко на холмы, насколько могут. Кроме коров, здесь держат кур. Петухи начинают петь часа в четыре, эти песни похожи на собачье тявканье и легко могут разбудить. Петухи небольшие, бурые, куры мелкие и чёрные. Почти как в Китае.
От дома Риты и Диниша склон уходит вниз, к центру Пилар, к церкви, а затем к обрыву. В первом посте есть фотография вида из дома, где я жил, но она не передаёт ощущения, которое испытываешь вживую: того, что океан вздымается выше горизонта, как огромный выгнутый холм.
А звёзды! Звёзды божественны; на шоссе и в центре Пилар есть уличное освещение, так что идеальной темноты, как на Сейшелах и в Нью-Гэмпшире, у дома не найти, но в ясные ночи виден Млечный путь и тысячи, тысячи звёзд.
Вокруг Пилар, кроме собственно Бретаньи, находится Аджуда, Ремедиос и Жао Бом. Последовательность Ремедиос-Пилар (Remedios читается с «с» на конце, а не «ш», как почти во всех других словах на s) наводит на мысли о романе Габриэля Гарсия Маркеса «Сто лет одиночества», где оба слова использовались как имена героинь. Я спросил Джессику, и она сказала, что если Пилар ещё можно представить себе в качестве имени, то Ремедиос — нет, это не по-португальски. Бретанья — женское имя, аналог Бриттани, Аджуда — это «помощь» , тоже редкое испанское имя, Ремедиош — исцеление, Пилар — колонна, опора; а Жао Бом, самый восточный из всех, переводится как «Добрый Жао». Возможно, все эти женщины поддерживали Жао на плаву, потому он и сделался таким добряком.
Я всё равно не дочитал «100 лет одиночества» до конца: это была моя излюбленная аудиокнига для засыпания в бессонные зимние ночи, так что я знаю только начало этой книги. И самый конец, под который я просыпался по утрам.
Я дописывал этот текст в воздухе над Бискайским заливом, за окнами видны горы Страны Басков. После ночи, которую я проведу в Германии, я отправлюсь в Москву.
